Молодая женщина не смогла остаться равнодушной. ОрелГрад тоже.
Мы решили полностью опубликовать открытое письмо Натальи Феничевой. Такое не должно оставаться безнаказанным. Такого вообще не должно происходить в обществе людей.
“Сегодня по воле случая я познакомилась с семьёй Демидовых Нины Никифоровны и Николая Никоноровича. Произошло это в очереди к хирургу районной поликлиники №3 Заводского района г. Орла. Нина Никифоровна пришла в поликлинику с жалобами на боль в ноге, проколотой накануне. Пришла – это условно сказано. Бабушка родилась в 1930 году, сейчас ей 85 лет. Каждый шаг давался ей с огромным трудом. Опираясь на костыль и, подволакивая пораненную ногу, она стонала от боли. Просидев у кабинета хирурга почти час и безрезультатно пытаясь спросить что-то у медсестры, которая выходила из кабинета врача ровно на 5 секунд, чтобы с непроницаемым лицом бросить в коридор фамилию следующего пациента, записанного на приём, и снова захлопнуть дверь, бабушка расплакалась. Это привлекло моё внимание. В следующий выход медсестры из кабинета я потребовала от неё, чтобы бабушку приняли (к слову, на руках у неё имелось направление из травмпункта Семашко на прием к участковому хирургу). 5 минут весь коридор в ужасе выслушивал крики из кабинета хирурга. Бабаушка кричала от боли, а хирург кричал на бабушку. Вышла она оттуда в ещё больших слезах, в след ей врач выговаривал недовольство. Моя очередь была следующая: врач сидел раздраженный, дёргался и комментировал медсестре напротив предыдущую пациентку: “..Устроила тут истерику! Хоть бы ноги помыла, прежде чем к врачу придти” и всё в таком же духе. Я поинтересовалась, почему бабушка так кричала, ей разве не сделали обезболивающего укола? Мне ответили, что при перевязке не положено! При этом, больно человеку или нет, видимо, никого не волнует. Я догнала бабушку в холле поликлиники и предложила её подвезти до дома. Жила она в частном секторе, немного не доезжая до микрорайона Алроса. Любой орловчанин сразу поймёт, что это существенное расстояние для старого человека, который вынужден добираться общественным транспортом. Иными словами, поездка в поликлинику для этой бабушки – это миссия из разряда невыполнимых. Пока ехали, бабушка плакала и рассказывала: в 43-ем году в возрасте 13 лет её с родителями угнали в Германию, там они попали в концлагерь; вместе с ними были ещё семьи из Орла, детей в общей сложности было 8 девочек и 1 мальчик; до Белоруссии их гнали пешком, потом погрузили на состав (у меня, честно признаться, ком в горле как застрял на первых этих её словах, так до сих пор не могу проглотить); в концлагере был голод, одна из орловских девочек 4 лет от роду долго просила у своей мамы кусочек хлеба, мама плакала, что нечего дать, СОВСЕМ НЕЧЕГО, даже воды, и девочка умерла; освобождали их польские и советские солдаты; все были очень рады вернуться домой, босые, голые, голодные, но счастливые.. Потом бабушка рассказала, как кричал на неё врач: “За что он так со мной? Ведь я ему ничего не сделала. Мне просто очень больно было…” Довела её до дома. Там ждал её дедушка – Николай Никонорович. Высохший старик, обездвиженный на кровати, мутные глаза смотрят в потолок, никакой реакции на происходящее рядом. Вокруг нищета, видно, что старикам никто не помогает – в доме очень не убрано, у меня ноги к полу прилипали, просто кошмар! На столе, заваленном хламом, блеснули белизной свежие поздравительные книжечки, кажется, от администрации – поздравление с 70-летим Победы в Великой Отечественной войне. Бабушка сказала, что к врачу больше не пойдёт, потому что боится, что он снова будет на неё кричать. Мне было жаль эту женщину, и я съездила в поликлинику к руководству. После беседы с зам главврача у меня (мне 32 года) поднялось давление, вышла я оттуда с головной болью и ощущением, что работают там не врачи, а фашисты в белых халатах. Выяснив у хирурга детали, зам главврача раздражённо говорила мне, что бабушка кричала просто так, до неё даже пальцем никто не дотронулся, что пришла она в повязке грязной и вонючей, у неё от ног пахло МОЧОЙ!!! На мои возражения, что человеку 85 лет, и она уже не в состоянии помыть ноги, она еле двигается вообще, мне ответили, что “Не надо ля-ля! Моя бабушка, сказала врач, умерла в 80 лет с педикюром! А если эта ходит в вонючих калошах, так возраст тут ни при чём! Что, МЫ ей должны их мыть? Раз вы такая сердобольная, вот вы ей калоши и мойте!” Поговорили.. Интересно, а когда на фронте раненым солдатам делали перевязки, их перед этим заставляли мыться, или позорили их за пятна мочи на одежде? Как-то не клеится это в моём мировоззрении с георгиевскими ленточками, расклеенными повсюду в городе, и с патриотическими роликами о войне, транслируемыми на плазменных экранах в поликлинике. Мы все помним, все гордимся. Но тогда почему наши старики плачут от боли и обиды?”
Это письмо было опубликовано в Фейсбуке. Позже, отвечая на комментарии возмущённых читателей, Наталья рассказала, что инцидент с бабушкой был не единственным.
“…10 минутами ранее к этому же врачу постучался мужчина лет 55, который…. приполз к кабинету. В прямом смысле слова приполз – у него обе ноги были ампутированы по самые ягодицы и он передвигался ползком, помогая себе руками. Та же бесстрастная медсестра, глядя поверх него, вызвала следующего, и на просьбу мужчины пустить его к врачу ответила отказом:
– У Вас талон есть?
– Нет..
– Тогда мы Вас не примем!
– А что мне делать, у меня… (мужчина тихо озвучил проблему, я не расслышала, хоть и рядом стояла)?
– А это тем более по талону!
– Но талонов нет…
– Ничем не могу помочь. Если Вам надо идите к заведующей!
И захлопнула дверь. Добавлю, что кабинет заведующей – на 4-м этаже, кабинет этого с позволения сказать “хирурга” – на 2-м. У человека нет ног. Есть, конечно, лифт. Но разве лифт должен быть милосерден к инвалидам или всё же люди в белых халатах? Мужчина посмотрел в закрытую дверь несколько секунд и пополз прочь по коридору”…
ОрелГрад надеется на адекватную реакцию департамента здравоохранения на это письмо. И на то, что в отношении сотрудников поликлиники будет проведено самое серьёзное служебное расследование, о результатах которого будет сделано официальное сообщение. Телефон Натальи в редакции есть. Она сказала ОрелГраду, что готова помочь делу оздоровления орловской медицины.
