«Неделя в Орле» периодически рассказывает своим читателям о странных явлениях, происходящих в нашем городе. Сегодня — еще одна история, которую мы обнаружили в «Энциклопедии необъяснимого», изданной в конце прошлого века
…Летом 1918 года в почти пустом здании детдома на Заострожной улице в городе Орле по ночам происходили странные события. Своей необъяснимостью они до смерти пугали его немногих обитателей. Об этом случае в 1990 году сообщила Ирина Николаевна Денисова, учительница из Краснодара. А непосредственным участником событий была ее родная бабушка — Татьяна Алексеевна Белова (1907—1984). Мать Татьяны Алексеевны (прабабушка Ирины Денисовой) тогда устроилась на работу завхозом в тот детский дом. Там же разрешили и жить. На лето всех детей из детдома вывезли в село, на дачи. В здании остались лишь будущая бабушка Ирины Денисовой — одиннадцатилетняя Таня, двое ее братьев-подростков, мать Тани с сестрой и пожилая уборщица.
В один из вечеров они легли спать на втором этаже. Таня с мамой и своей тетей — в комнате в одном конце коридора, мальчишки — отдельно, в комнате посредине коридора, а уборщица — в противоположном конце. Входная дверь была заперта.
Ночью Таня проснулась от странного звука, будто кто-то спрыгнул вниз с топчанов, сложенных один на другой в соседней комнате. Она позвала маму. Увидела, что мама и тетя не спят, а сидят, сжавшись, и с ужасом смотрят на дверь. Из коридора раздавались странные звуки. Вот как Ирина Николаевна передает рассказ своей бабушки:
«Сначала будто катились по полу большие чугунные шары — звеня, сталкивались, — опять катились и опять звенели. Затем раздался топот множества бегущих детских ножек. После этого — звуки, как от удара хлыста или циркового бича. Они начинались около двери соседней комнаты с топчанами, проносились по коридору и затихали в его конце. Затем последовала тишина, и снова все продолжалось в той же очередности: шары, ножки, бич. Так длилось до середины ночи.
В одну из пауз раздался сильный стук в дверь. Это стучали испуганные мальчишки. Они все слышали и прибежали к матери. В коридоре, когда бежали, ничего не видели. Только дверь закрылась (мальчиков впустили), все началось снова и длилось до утра.
Рассвело. Пошли трамваи. Мать Тани набралась храбрости, подошла к двери и стала через закрытую дверь стыдить неизвестно кого: «Прекратите безобразие! Уже утро!» Звуки продолжались, но уже реже и тише и вскоре стихли совсем. Когда, осмелев, жильцы вышли и стали осматривать помещение, то ничего подозрительного не нашли. Уборщица не слышала, спала всю ночь».
В первую мировую войну в детдоме был госпиталь. Милиция (куда мама Тани и ее тетя заявили о происшедшем) нашла в подвале здания кости, черепа, полуистлевшие бинты.
…За оградой городского сада находился Орловский острог. Острог был предтечей централа. В последнем из оставшихся его зданий еще не так давно размещался психоневрологический диспансер. По плану некоторые коммуникации острога уходили к Оке. Острог окружали 2 улицы: Заострожная и Подострожная… Улица Заострожная в 1929 году была переименована во 2-ю улицу Коммуны; с 7 августа 1962 года она носит имя генерала А.?П. Ермолова: дом его отца Петра Алексеевича на ней еще цел.
…Рядом, бок о бок с острогом, помещался церковный комплекс: 5 церквей архиерейского дома.
…В 1929 году… в месте церковного комплекса была образована детская колония по типу устроенной Макаренко. Размещалась она в Успенской церкви, снесенной перед Олимпиадой-80. Там была устроена фабрика-коммуна. В конце 20-х — начале 30-х дети были тоже ничего себе! Однажды, как я вычитала в архиве, они даже повесили повара! Не нравилось, как он готовит! Нового повара прислали из Москвы. Повесили и этого, снабдив его резолюцией: «Повар московский хуже орловского».
Еще дети вскрывали гробы (там же, на архиерейской территории, было кладбище, еще монастырское, на нем захоранивались самые видные орловские жители), вытаскивали погоны, сапоги. В гробах катались по Оке, как в лодках. Советская власть к такому безобразию относилась без эмоций: когда в 1932 году упал уровень воды в Оке — сильно обмелела река, бывает, — памятники с этого, во многом мемориального, кладбища покидали в воду.
Когда в середине 20 века по Оке пустили речные трамвайчики, старые люди боялись, что днище корабликов заденет какой-нибудь надгробный ангел своим острым крылом.
